Ким Ки Дук

Ким Ки Дук родился 20 декабря 1960 года в деревне Собённи в уезде Понхва южнокорейской провинции Кёнсан-Пукто. Вскоре семья Ким Ки Дука переехала в Сеул, где его отдали в сельскохозяйственную школу, не доучившись в которой, в возрасте семнадцати лет он устроился работать на завод. В двадцать лет ушёл в армию, где прослужил пять лет в морской пехоте, потом два года провёл в церкви для незрячих, намереваясь стать священником. В этот период усилилось его давнее увлечение живописью, и он отправился в Париж, где в 1990—1992 годах изучал изящные искусства. В 1993 году Ким Ки Дук получил награду Института сценаристов (Educational Institute of Screenwriting) за лучший сценарий к фильму «Художник и преступник, приговорённый к смерти». Некоторое время он путешествовал по Европе и выставлялся как художник. После ещё двух наград за сценарии состоялся его режиссёрский дебют — фильм «Крокодил» (1996). Далее последовали фильмы: «Дикие животные» (1996), «Отель „Птичья клетка“» (1998) и экспериментальный фильм «Реальный вымысел» (2000), снятый десятью кинокамерами всего за 200 минут.

За первые девять лет своей кинокарьеры Ким Ки Дук снял 13 фильмов.

Ким Ки Дук возглавил жюри основного конкурса 41-го Московского международного кинофестиваля, который прошёл с 18 по 25 апреля 2019 года. В рамках фестиваля в программе «Мастера» состоялся показ его фильма «Человек, пространство, время и снова человек»[5].

В ноябре 2019 года Ким Ки Дук вновь приехал в Россию и стал председателем жюри основного конкурса IV Сочинского международного кинофестиваля. Тогда кинорежиссёр анонсировал, что съемки его следующего фильма пройдут на территории России[6].

Скончался на 60-м году жизни в ночь на 11 декабря 2020 года в больнице в Риге от осложнений, вызванных коронавирусной инфекцией COVID-19[7]. По информации СМИ, с ноября режиссер находился в Латвии, где предполагал купить недвижимость и оформить вид на жительство[8].(С)

"Вы представляете себе, какой у нас прекрасный фестиваль, если в конце председатель жюри поет", – говорил режиссер Никита Михалков.

Это было в апреле 2019 года, а этой осенью, буквально за два месяца до внезапной кончины, Ким Ки Дук вновь был на Московском международном кинофестивале, но уже не в качестве председателя жюри, а конкурсанта со своей последней картиной "Растворяться", снятой в Казахстане на русском языке.

Последний раз коллеги и знакомые разговаривали с режиссером в конце прошлой недели, когда он из Санкт-Петербурга через Эстонию прибыл в Латвию. Говорят, собирался купить дом в Юрмале. С 5 декабря он перестал выходить на связь, и только сегодня ночью выяснилось, все это время он лежал в рижской больнице с диагнозом коронавирус. Раньше найти его не могли, потому что в Латвии не раскрывают личные данные пациентов.

"Очень печально. Очень печальная весть пришла о кончине замечательного режиссера Ким Ки Дука. Я имел счастье быть с ним знакомым. Это удивительно цельный, удивительно трогательный и самостоятельный в своем творчестве человек", – отметил народный артист РСФСР, президент Московского международного кинофестиваля Никита Михалков.

Ким Ки Дук никогда не боялся экспериментировать и постоянно был в поиске с тех пор, как подростком бросил деревенскую школу. До своего режиссерского дебюта в 1996 он был чернорабочим, отслужил в десантных войсках, изучал живопись в Париже и только к 36 годам пришел к кинематографу.


"Бедность, тяжелый труд с 15 лет, служба на флоте в возрасте 20 лет, решение уехать во Францию в 30 лет и жить как кочевник, весь этот опыт дал мне возможность познакомиться с разными людьми и получить бесценный материал для создания моих фильмов. В этом смысле я доволен, как сложилась моя жизнь", – говорил Ким Ки Дук.

Мировая слава началась с фильма "Остров" – шокирующие сцены насилия во время показа на Венецианском кинофестивале сочетались с сентиментальностью и глубоким психологизмом.

В своих исследованиях человеческой натуры для него не было никаких запретов. В интервью он постоянного говорил, что всегда оставался предельно честным перед самим собой и требовал того же от актеров.

Его фильмы никогда не пользовались коммерческим успехом, но в жанре артхаусного кино Ким Ки Дук прочно занял свое место. В начале нулевых в Москве на его фильмы выстраивались очереди. После философской притчи "Весна, лето, осень, зима и снова весна" 2003 года – о вечной и обреченной борьбе человека с самим собой – его стали называть самым ярким режиссером корейского кино, хотя в самой Корее это мнение не разделяли. Даже когда в 2012 он получил в Венеции "Золотого льва" за фильм "Пьета", в котором режиссер со свойственной прямотой раскрывает природу жестокости и насилия в современном мире.

"Есть что-то символическое в том, что он своей преждевременной кончиной, в общем в разгаре творческих сил, подтвердил свою репутацию как крупнейшего художника современности, и я думаю, что его фильмы в дальнейшем будут изучаться не только историками кино, киноведами, но и будут с интересом рассматриваться и смотреться на экранах, как маленьких, так и больших, новыми поколениями зрителей", – сказал президент Гильдии киноведов и кинокритиков России Кирилл Разлогов.

Флагман Ким Ки Дук
О Ким Ки Дуке весь мир заговорил после его четвертого фильма. Про «Остров» в 2000 году написали все киноиздания мира — настолько он был шокирующим и неожиданным. На сеансе на Венецианском кинофестивале зрителям становилось плохо, кто-то прикрывал глаза ладонями, некоторые в ужасе выбегали из зала. О том, что делают герои с рыболовными крючками, говорили на каждом углу. Фамилию режиссера запомнили не сразу, а вот эпизод про крючки — довольно быстро. Этот образ на многие годы стал символом южнокорейского кино. Американский критик Роджер Эберт предупреждал зрителей, что «Остров» — «самый ужасающий и тошнотворный фильм, который вы когда-либо смотрели, но он также красивый, злой и грустный, он извращенно поэтичен, как если бы маркиз де Сад писал пейзажи пастелью». Венецианское жюри не дало фильму ни одной награды, но именно он стал самым обсуждаемым и запомнившимся участником фестиваля.
В России об «Острове» мало кто знал. По словам Антона Мазурова, сооснователя компании «Кино без границ», в Венеции русских журналистов, кроме Андрея Плахова, не было. Картину поддержала лишь одна рецензия в «Коммерсанте», и все. Для проката ленту по совету Мазурова купила компания «Централ Партнершип», которая была известна своим избирательным подходом к авторскому кино и работала только с проверенными хитами от режиссеров-звезд типа Вуди Аллена, Скорсезе или Джармуша.
В результате «Остров» в российских кинотеатрах в 2001 году посмотрело 4,5 тысячи зрителей. Сборы составили всего 15 тыс. долларов. Формально это провал даже для 2001 года, хуже цифры были только у новых лент Роя Андерссона и Фолькера Шлёндорфа. Но, говорит Антон Мазуров, до 2000 года артхаусные фильмы практически не выходили: «Мы подняли хайп, сконцентрировались на одной площадке, известной сейчас как кинотеатр „35 мм“, и создали там нового специфического зрителя, а тот уже создал кассу. Азиатское кино должно было иметь очень крутой бэкграунд, чтобы на него пошли. „Табу“ до этого собрало больше 30 тыс. долларов, потому что там были известные зрителю Нагиса Осима и Такеши Китано, а еще это было самурайское кино. А корейских фильмов в России не было, за „Островом“ ничего не стояло. Были неизвестный режиссер и общее отторжение к азиатскому кино».
Нужно учитывать, что тогда кино в основном все смотрели на видео, причем почти всегда в пиратском варианте. Так что «Остров» после проката быстро оброс сарафаном и разошелся по стране, публика с удовольствием проверяла свои нервы на прочность. О популярности фильма можно косвенно судить по тому, что, когда Павел Лунгин выпустил свой «Остров», его еще долго многие путали с корейским фильмом. Ким Ки Дук стал флагманом, вслед за которым на российском кинорынке появились один за другим фильмы других новых азиатских режиссеров — Пак Чхан-ука, Хидэо Накаты, Хирокадзу Корээда и т. д. «Сошлось все: появление первой артхаусной площадки в Москве, внимание прессы, внимание прокатчика в нашем лице», — говорит Мазуров.
Фильмы Ким Ки Дука постепенно стали обязательными для просмотра среди эстетствующих зрителей. «С таким кино очень важно было понять, что данный автор актуален, и это подтверждается его востребованностью на фестивалях, значит, мы работаем со всеми его картинами, что бы он ни снял, — говорит Мазуров. — Дальше на уровне пиара мы создаем у зрителя ощущение, что данный автор самый модный, потому что иначе мы бы с ним не работали. „Пропустить нельзя“ — под это подтягивался зритель, который с нашей концепцией соглашался».
«Одним из фирменных элементов кинематографа Ким Ки Дука стало сочетание сентиментальности и радикальной жестокости, — говорит директор «Кино без границ» Сэм Клебанов.
— Его фильмы всегда вызывали сильные чувства и полярные отклики». «Кино без границ» активно продавало диски с фильмами Ким Ки Дука на DVD, и если в прокате фильм собирал не слишком много (из-за ограниченного количества копий), то красиво оформленные диски лежали на полках всех магазинов, причем как лицензионные, так и пиратские. На дисках были выпущены «Береговая охрана», «Плохой парень», «Адрес неизвестен».
Успех, успех, провал и снова провал
Ким Ки Дук уже считался в среде синефилов своим, когда в 2004 году была выпущена лента «Весна, лето, осень, зима... и снова весна». Никто не думал, что ее ждет такой огромный успех. Новая картина мгновенно превратилась в хит, и даже те зрители, которые вообще не интересовались авторским кино, пошли на фильм с прекрасными пейзажами и философским сюжетом. В российском прокате подобных хитов было не так уж много: «Птицы», «Амели», «Куклы» и «Весна, лето, осень, зима... и снова весна». Копий было немного, но на всех сеансах в течение очень долгого времени были полные залы, потому что люди ехали через весь город смотреть то, о чем говорили их знакомые. Синефилы, привыкшие к стилю Ким Ки Дука, несколько снисходительно относились к популярности «Весны», но Ким Ки Дук теперь принадлежал всем.
Сборы картины составили 145 000 долларов, что в десять раз больше, чем у «Острова». На такой фильм можно было, в отличие от предыдущих (и последующих) картин Ким Ки Дука, пойти с девушкой — и люди шли. Ни у одного фильма Ким Ки Дука в России больше не было такого благодарного зрителя. «Весну» посмотрели все, и ее до сих пор помнят. А плавающий дом в центре озера стал одним из символов азиатского кино вообще.
За Ким Ки Дука началась борьба. Такую кассу на тот момент мог принести даже не каждый европейский именитый автор. Сборы «Весны» были сопоставимы с лентами «21 грамм», «Мечтатели» и даже ремейком слэшера «Техасская резня бензопилой». Правда, следующие фильмы корейского режиссера показали меньшие, пусть и хорошие результаты. «Самаритянка» собрала 22 тыс. долларов, «Пустой дом» — 70 тысяч, «Натянутая тетива» — 50 тысяч, «Время» — 75 тысяч, «Вздох» — 72 тысячи, «Мечта» — 63 тысячи. Такие колебания цифр объясняются тем, что работали разные прокатчики с разными возможностями, в то время как фильмы были одинаково высокого качества. В основном речь шла о лиричных историях с мистическим оттенком. В новых картинах режиссера появлялись призраки, творились чудеса, а сами персонажи все сильнее проявляли свою жертвенность и с готовностью принимали насилие над собой. Однако в какой-то момент Ким Ки Дук как будто пропал.
«У Ким Ки Дука наступил кризисный момент, который он и сам осознавал, на какое-то время перестав снимать, — вспоминает Сэм Клебанов. — После чего он сделал триумфальный камбэк сразу с двумя картинами. Его экспериментальная исповедь и исследование собственного кризиса, лента „Ариран“ получила приз программы „Особый взгляд“ в Каннах, а всего три с половиной месяца спустя „Пьета“ была награждена „Золотым львом“ в Венеции. Мы купили и выпустили оба фильма. Правда, „Мебиус“, который он сделал после этого, оказался, на мой взгляд, не слишком удачным экспериментом. Да и не только на мой. Кажется, он практически нигде не вышел».
«Ариран» в России посмотрело 687 человек. Это был полный провал, хотя сам по себе это один из самых интересных фильмов Ким Ки Дука, мокьюментари с ним самим в главной роли, да к тому же с каннским резонансом. Такого ни с одной картиной Ким Ки Дука прежде не случалось. Даже «Остров» в период, когда Ким Ки Дука никто не знал, посмотрело в несколько раз больше человек. «Пьета» набрала почти 50 тыс. долларов (отчасти благодаря венецианскому «Золотому льву»), «Мебиус» — 11 тыс. долларов. Следующие фильмы — «Один за другим» и «Стоп» — до российского проката и вовсе не добрались. В одночасье из самого модного режиссера Ким Ки Дук превратился в режиссера, которого помнят, но не смотрят. Его аудитория сузилась до относительно небольшого круга синефилов, пользующихся торрентами или покупающих фильмы через интернет, а красивые коробочки с DVD Ким Ки Дука остались в прошлом.
«Такое бывает очень часто, — считает киновед Кирилл Разлогов. — Ким Ки Дук начал делать интеллектуальные, личные картины и перестал котироваться. Он был и остается очень искренним человеком, он всерьез верит в то, что делает. Есть люди, которые делают то, что от них ждут, и не придают этому особого значения. Им проще сохранять популярность. Во всем виноват личный, внутренний кризис Ким Ки Дука. Он всегда был очень нелюбим у себя на родине, всегда был в оппозиции к другим корейским кинематографистам, так что ничего удивительного не произошло».
«Публика непостоянна. А у Ким Ки Дука в карьере были спады. Он то снимал, то не снимал. И потом, невозможно на протяжении 20—30 лет удерживать на себе внимание того же уровня, — убежден кинокритик Стас Тыркин. — К тому же азиатское кино, даже самое мейнстримовое, всегда будет в России непреодолимым артхаусом. Это кино для избранных людей. Да и можно ли назвать кого-то из его поколения, кто в течение многих лет интересен русской публике? Озон, что ли? Даже о фон Триере этого нельзя сказать, его последние фильмы явно не войдут в историю».
«По-моему, главным азиатским брендом для широкого российского зрителя всегда был Джеки Чан, а вовсе не Ким Ки Дук, — иронизирует кинокритик Дмитрий Комм. — Если же говорить об интеллектуалах — ну, видимо, они стали лучше разбираться в азиатском кино и поняли, что Ким никак не репрезентативен не только для Азии вообще, но даже для кино Южной Кореи».
Дырявая «Сеть»
Однако с точки зрения рынка причина падения спроса на Ким Ки Дука, видимо, куда банальнее и проще: чтобы бренд оставался известным и узнаваемым, над его продвижением нужно постоянно работать. «С 2009 года, — говорит Мазуров, — я перестал заниматься Ким Ки Дуком, и стратегия проката его фильмов стала другой. Исчезла компания „Кино без границ“, которая занималась этим системно. Хотя Ким Ки Дука по инерции покупали, им перестали заниматься. И потеряли тренд у зрителя».
В итоге Ким Ки Дук перестал существовать в России как культурный бренд. Он занял ту же нишу на нашем кинорынке, что и в других странах. Мировые сборы его картин ничтожны. Тот же «Остров» во Франции посмотрело 33 тысячи зрителей, в Испании — 10 тысяч, в Великобритании — 4 тысячи. В Южной Корее, как признается сам Ким Ки Дук, его фильмы вообще не пользуются зрительским вниманием. Похожая история произошла и с именем Такеши Китано. Один из самых модных японских авторов последних десятилетий тоже исчез из поля зрения российского зрителя, как только дистрибьюторы перестали работать над его продвижением.
К тому же система имен-брендов с конца нулевых постепенно сменилась (в частности, в Москве) системой площадок-брендов: «Пионер» (обычный и летний), «Винзавод», Центр документального кино, с недавних пор «Октябрь», где при полных залах крутят старое кино и проводят лекции. Новое время показывает, что фильмов и имен стало слишком много, и зритель уже с трудом ориентируется в них, ему проще прийти в правильное место и знать, что ему там покажут что-то качественное.
Сами по себе громкие имена не гарантируют кассовый успех. У нас на глазах проваливается в прокате победитель Берлина «О теле и душе» — 10 тысяч зрителей за первый уик-энд, притом что в этот раз перед выходом картины велась подготовительная работа, на ряде площадок даже состоялись показы лучших венгерских картин. Фильм-победитель Каннского кинофестиваля «Квадрат» посмотрело за все время 30 тысяч зрителей, а Лава Диаса со всеми его лаврами вообще ни разу в России не выпускали, хотя отчасти в этом виновата продолжительность его картин. Очевидно, награды главных фестивалей мира для российского зрителя мало что значат.
Перспективы проката новой картины «Сеть» вряд ли можно назвать радостными. «При нынешнем состоянии кинорынка и курсе рубля разговор о реалистичных прогнозах по авторским фильмам — грустная история, — говорит Сэм Клебанов. — Но я бы сказал, что 2—3 млн рублей были бы объективно неплохим результатом. С другой стороны, тема противостояния Северной и Южной Кореи сейчас актуальна как никогда. Мы уже прокатывали фильм о КНДР „В лучах солнца“ Виталия Манского, и он оказался очень успешным. Надеюсь, что и с „Сетью“ получится не хуже».
Прокатчик оценивает потолок «Сети» в 50 тыс. долларов — в ту же сумму, которую в прошлом в среднем собирали картины Ким Ки Дука. Но в современной ситуации подобный бокс-офис кажется слишком оптимистичным. На том же уик-энде стоят «Матильда» и «Пила 8», на следующем — «Тор: Рагнарёк», к которому надо добавить еще несколько конкурентов поменьше и практически полное отсутствие рекламы. У «Сети» даже не было пресс-показа, который необходим, чтобы хотя бы киноиздания написали про Ким Ки Дука.
Некогда модный режиссер вновь вернулся на позицию автора для немногих синефилов, которые специально следят и ждут его новых картин, но, судя по отсутствию его последних работ даже на крупнейших трекерах, таких людей в стране очень мало. Мог бы Ким Ки Дук снова стать модным в России автором? Возможно, только непонятно, кто (и зачем) всего этого будет для Ким Ки Дука здесь добиваться.

Автор: Александр Пасюгин

Последние годы жизни Ким Ки Дук провел в России и на постсоветском пространстве, поскольку на родине снимать больше не мог. Там он был подвергнут анафеме после обвинения одной из актрис в жестоком обращении на съемках «Пьеты», получившей в 2012 году в Венеции «Золотого льва». В 2019-м Ким Ки Дук возглавлял жюри ММКФ, после чего остался в Москве, посещал кинопоказы и светские мероприятия, из-за чего над ним даже подсмеивались. Русский язык он так и не выучил, хотя снимал на нем свое кино. Потом Ким Ки Дук перебрался в Казахстан, снял там фильм «Растворяться», позднее жил и работал в Эстонии, пока не исчез. Оказалось, что хотел купить дом в Юрмале, получить в Латвии вид на жительство. Почему-то поехал туда один, не владея никакими иностранными языками, попал в больницу. Связь с ним оборвалась. И только настойчивость эстонских коллег ускорила запоздалое известие о смерти.
Теперь эстонский продюсер Артур Вебер, известный по номинировавшемуся на «Оскар» фильму «Мандарины», представлял «Призыв божий» в Венеции. «Я был бы рад не стоять сегодня на этой сцене, — сказал он. — Здесь должен был стоять Ким Ки Дук. Картину он успел снять, сделать первый монтаж. Она была с рабочим звуком. Пришлось ее переозвучивать. Он впервые снимал черно-белый фильм, но тут еще были сложности с цветокоррекцией. Так что нам пришлось сделать фильм черно-белым. Литовский режиссер Аудрюс Юзенас помог сделать окончательный монтаж. Наверное, Ким Ки Дук поругал бы нас, если бы увидел эту картину. «Главное в фильме — это его история», — говорил он. В 2020-м мы готовились к съемкам его нового фильма. У нас готова документальная картина «Ким Ки Дук doc» о его последнем лете и осени, о том, как работал над картиной, которую начал снимать в Эстонии».
«Призыв божий» снимался в Киргизии, а в его производстве официально принимали участие еще Эстония и Литва, хотя круг стран-участниц гораздо шире. Главные роли исполнили киргизский актер Абулай Маратов, у которого в день премьеры был день рождения, и казахстанская актриса Жанель Сергазина. Музыку написал советский и эстонский композитор Свен Грюнберг, известный по фильму «Отель «У погибшего альпиниста», прекрасной эстонской анимации. На картине работал звукорежиссер из Непала Сангам Панда, специально приехавший на премьеру и добавивший экзотики своим необычным одеянием. Абулай Маратов рассказал, как работал с Ким Ки Дуком: «Находить с ним общий язык было легко. На площадке работал переводчик, но когда его не было, нам хватало языка эмоций. Мастер Ким мог все объяснить и без слов. Он был открытым человеком». Для Жанель это первый визит в Венецию, первая главная роль и первый режиссер в большом кино, как она сказала. «Работать с ним одно наслаждение, — говорит актриса. — Он жил только кино и открыл этот мир, то, что происходит за кулисами. А я просто следовала за ним, наблюдала. Я верю, что сегодня мастер был с нами».

Если не знать, что это фильм Ким Ки Дука, то можно сразу и не догадаться, хотя потом его персональные сигналы угадываются. Снимая вдали от родины, Ким Ки Дук остался верен себе, хотя странно слышать русскую речь с экрана. Молодой человек по имени Даниэль знакомится на улице с красивой девушкой. Она помогает ему найти кафе под названием «Сон». У него будет повод проявить смелость и ловкость, когда какой-то парень выхватит сумку у девушки. Вечером герои встречаются. Все романтично и красиво, хотя девушка странная. А он — писатель, автор книги «Любовь — это сон». Но все не так линейно, как может показаться. Девушка видит сны, и все, что в них случается, потом происходит и в ее реальной жизни. Сон в любой момент можно прервать, чтобы ничего подобного не повторилось в материальном мире. Прекрасно начавшееся знакомство превращается в мучительную совместную жизнь. Пара дает странный обет. Он не должен смотреть на других женщин и разговаривать с ними, а она — с другими мужчинами. Но гнилая ревность возлюбленной, как назовет ее Даниэль, не знает предела, она даже приведет к гибели его прежней пассии. Но ничто не помешает адским любовникам целоваться у могилы их несчастной жертвы. Любовь в какой-то момент станет омерзительной, как это почти всегда бывает у Ким Ки Дука, и сопряжена она с садомазохизмом и садизмом. Грубые диалоги на русском языке вызывают оторопь. Все названо своими именами: я не хотела, чтобы твой язык попал в рот другой женщины, а твой алый пенис вонзился в ее тело. Съемочная группа принесла в зал реквизит фильма — деревянную чашу-лоно, в которую вонзается банан.